А вот от последнего имени в списке у нее буквально все плыло перед глазами.
Микке…
В отличие от всех остальных в ее списке он обладал достаточными знаниями и связями, чтобы легко справиться со всеми техническими аспектами анонимности МейБей; кроме того, у него предостаточно оснований желать насолить ей. Но, как и в случае с Ниной Брандт, ей трудно было воспринимать Микке как истинного подозреваемого. Правда, он имеет полное право сердиться на нее более чем кто бы то ни было другой. И все же…
Кроме того, он помог ей выследить МейБей…
Ведь он же помог ей, не так ли?
* * *
Поначалу она не поверила ему — пришлось показать ей договор с Моникой и бумагу из Службы регистрации и патентов. После этого она заговорила с ним чуть мягче. Правда, в квартиру его так и не пригласила, но любезно согласилась принести ему стакан воды.
В холле стояли коробки, так что, вероятнее всего, она купила тот чердак, на который они ходили смотреть вместе. Может быть, заговорщики уже получили от PayTag солидный задаток?
На вешалке висело несколько курток, на крючках болталась пара фирменных сумочек, а внизу стоял длинный ряд обуви.
Он провел пальцами по одной из сумочек. Мягкая, светло-коричневая, почти бежевая. Как ее кожа. На мгновение что-то кольнуло его в грудь, и, когда несколько секунд спустя она вернулась со стаканом воды, его охватило острое желание прикоснуться к ней. Однако он сдержался.
— Так в чем суть твоего предложения… Хенрик?
Отпив несколько глотков воды, он исподтишка наблюдал за ней. Черт, до чего же она хороша — даже в спортивных штанах и футболке смотрелась на все сто. Подумать только, что он был с ней — по-настоящему.
Или почти…
Эйч Пи опустил стакан и посмотрел на нее.
— У меня сорок процентов, у тебя десять. Вместе мы контролируем ровно половину фирмы. Если у тебя есть идеи, кого еще можно уговорить нас поддержать…
Он набрал воздуха в легкие…
— …то мы могли бы взять под контроль всё. Сместить Филиппа с должности генерального и начать самим управлять фирмой по своему усмотрению.
Эйч Пи замолк и посмотрел на нее. На несколько секунд ему показалось, что все снова как прежде, и он снова подавил импульс протянуть руку и прикоснуться к ней.
— Ты сумасшедший, — проговорила она, медленно покачав головой.
— Возможно, так и есть. Отстранить Филиппа от руля — задачка не из простых, но вместе мы справимся. Ты и я, бейби! Что скажешь?
— Я имела в виду не это, — проговорила она.
— Не это?
— Я хотела сказать: только сумасшедший мог подумать, что я соглашусь предать Филиппа. После всего, что он сделал для фирмы, для нас, для меня лично… Неужели ты думаешь, что я согласилась бы забыть обо всем этом ради такого… как ты?
Злость вернулась, но теперь в ее голосе звучали новые ноты, которые ему совсем не нравились.
— Поздравляю, Хенрик, если это действительно твое настоящее имя. Тебе удалось обманом уговорить Монику продать тебе свои акции, так что теперь ты владеешь сорока процентами предприятия, где сто процентов сотрудников ненавидят тебя!
Она сделала шаг к нему.
— Мой тебе совет — позвонить Филиппу и продать свои акции ему. Если тебе повезет, ты можешь заработать на этом, а потом с барышами в кармане заползти обратно под тот камень, из-под которого появился. Потому что в одном ты совершенно прав.
Она ткнула пальцем в грудь Эйч Пи, и хотя он был на голову выше ее, но невольно попятился.
— Филипп никогда не позволит никому взять в свои руки контроль над ArgosEye. Шансы равны нулю. Он убьет любого, кто хотя бы попытается отнять у него фирму!
* * *
Едва услышав шуршание в щели на входной двери, она догадалась, что что-то не так. Почту давно должны были принести, а разносчик рекламы, отвечавший за ее подъезд, с уважением относился к наклейке «никакой рекламы — спасибо!» на двери.
Сделав несколько быстрых шагов в сторону холла, она успела увидеть, как коричневый конверт приземлился на коврик у двери. Она подняла его и нащупала сквозь бумагу маленький твердый предмет.
Ключ — судя по всему, от висячего замка. Но от какого? И кто бросил его ей в ящик?
Она впрыгнула в ботинки и кинулась вниз по лестнице. Услышала, как входная дверь внизу захлопнулась. Но, когда она выскочила из подъезда, на темной улице не было ни души.
* * *
О’кей, теперь у него разбитое сердце. Впервые, если не считать одного случая в начальной школе.
Рильке ненавидит его, для нее он мокрица, отвратительное насекомое, которое надо бы раздавить каблуком. От осознания этого факта ему стало куда больнее, чем он ожидал.
В обычных условиях ему было наплевать с высокой горы, что о нем думали другие. Но с ней все было по-другому. Хотя он и понимал, что звезды не на его стороне, где-то в глубине души он все же не терял надежды, что она согласится поддержать его маленький дворцовый переворот.
Перейти на другую сторону ради него — так всегда поступают героини фильмов о Джеймсе Бонде. Вместо этого она, скорее всего, схватилась за телефон, едва за его разбитым сердцем и sorry ass[134] закрылась дверь. И теперь Филиппу наверняка известно, что у ArgosEye появился новый акционер, в результате чего охота на него прибавит обороты…
Однако он утешал себя тем, что его план пока держится.
Завтра — канун Нового года, в офисе будет мало народу. И благодаря карточке, которую он стащил из сумки Рильке у нее в холле, никаких проблем с проникновением в здание не возникнет.
* * *
— Послушай, Эйч Пи, я тут подумал…
Это был ученик номер один по прозвищу Клин.
Парни закрыли магазинчик и опустили роллеты, едва он проскользнул внутрь.
— Валяй, Клин!
Эйч Пи затянулся косяком и передал его соседу справа, продолжая смотреть на маленькое мокрое пятно на потолке, привлекшее их внимание несколько минут назад.
— Вся эта история про ArgosEye, бомбу и все такое…
— Ну?
Бутерброд, лежавший на полу рядом с ним, затянулся, но тут же закашлялся.
— Ты слишком торопишься, Бутер. Не бойся задержать воздух в легких, прочувствовать вкус Марокко — врубаешься?
Бутер приподнялся, попытался кивнуть между приступами кашля. Клин дождался, пока звуки прекратились и приятель вернулся на свое место. Потом продолжал:
— Короче… Мы с Бутером немного поломали башку над тем, что ты рассказал. Типа, что ту бомбу рванули, чтобы что-то скрыть. Мы с ним делаем творческую работу по информационным потокам, так что немного завелись. Погоди, сейчас увидишь…
Поднявшись, он поплелся в полумраке к одному из компьютеров. Секунду спустя один из мониторов ожил.
— Вот, посмотри сам. Мы с Бутером полазили по всем новостным сайтам и проверили, какие новости были самыми читаемыми перед взрывом бомбы. Вот, например…
Он перевел курсор на заголовок и кликнул по нему. Возникла ось времени с красной кривой, показывающая количество заходов и упоминаемость темы.
— Здесь дискуссия о том, что шведские войска в Афганистане сотрудничают с американским расстрельным патрулем. Горячая новостишка в течение двух дней, самая обсуждаемая, лидер почти на всех форумах — до взрыва бомбы, и вот…
Кривая, до того шедшая круто вверх, внезапно упала куда-то вниз экрана.
— Shit,[135] — пробормотал Эйч Пи.
— Или вот тут, — продолжал Бутер.
Он вернулся назад к списку новостей, выбрал новый заголовок и показал график, где на оси времени отображалась синяя кривая.
— Высокопоставленный босс в компании «Вольво» обвиняется в нелегальном экспорте оружия в Ирак. Газеты подхватывают новость, она горяченькая в течение суток, потом — БАМ!
Кривая, не успев подняться, упала вниз.
— Ты можешь выбрать любой заголовок. В последние десять дней информация и дискуссии по поводу теракта заполонили все СМИ. Все остальные новости никому не нужны, особенно такие, которые посложнее, — так что пока все полностью сходится с твоей теорией.
Эйч Пи кивнул.
— Но удалось вам раскопать, что за грандиозную штуку они пытаются скрыть? В чем вся соль?
— Не совсем, — продолжал Клин. — Но мы нашли нечто другое.
Бросив быстрый взгляд на Бутера, он наклонился к Эйч Пи.
— А что, если никакой штуки нет? — прошептал он.
— Что?
Эйч Пи рывком сел.
— Типа ты послушай, — вставил Бутер. — А что, если они раздули до небес дебаты о закручивании гаек в борьбе с терроризмом не для того, чтобы что-то скрыть, а…
— А… что?
— А потому, что им нужны были такие дебаты.
Эйч Пи покачал головой.
— Но кто от этого выиграет? Я имею в виду — какие интересы готовы выложить кругленькую сумму за то, чтобы протолкнуть более суровые законы в такой крошечной стране, как Швеция?
Бутер и Клин обменялись довольными взглядами.
